Суворовские офицерские училища существовали в СССР с начала 50-х годов. Было такое училище в Орджоникидзе (Кавказское СОУ), ныне Владикавказ, а в 1955 г. было создано на базе Ленинградского дважды Краснознаменного пехотного училища им. Кирова, которое находилось в Воронцовском дворце на Садовой улице, в доме 26, где до октябрьского переворота 1917 года находился Его Императорского Величества Пажеский корпус. Здание строили архитекторы Растрелли и Кваренги.

Первыми в ЛДКСОУ появились суворовцы из других училищ (Саратовское и др.), а офицеры-воспитатели и преподаватели прибыли из Новочеркасского, Горьковского, Казанского, Куйбышевского и других суворовских училищ, а также из ленинградского и московского артиллерийских подготовительных училищ (ЛАПУ и МАПУ). Курсанты пехотного училища по численности составляли три роты, которые были в составе батальона. Из курсантов училища была сформирована и рота почетного караула ЛенВО. Начальником училища был участник гражданской войны генерал-майор Добровольский, которого в декабре 1956 года сменил генерал-майор Константин Аркадьевич Лазарев (до революции учился в кадетском корпусе), ставший любимцем суворовцев, за что и звали его за глаза - Костя Лазарев.

По окончании 10 классов в аттестате суворовца делалась запись о том, что такой-то закончил ЛДКСОУ, такая же запись делалась и в дипломе лейтенантов, отучившихся 3 года в качестве курсантов. Получалось, что и лейтенант и выпускник – суворовец закончили одно и то же учебное заведение. Хотя в жизни никому из суворовцев аттестат на руки не выдавали, кроме тех, кто были комиссованы по состоянию здоровья. В 1958 году срок обучения в школе увеличили до 11 лет и выпуск суворовцев не состоялся. В том же году училище разделили и осталось Суворовское военное училище на Садовой, 26, и Высшее общевойсковое командное училище (ВОКУ), которое переехало в новые корпуса в Петродворец. Поначалу ВОКУ было со спортивным "уклоном", за что его прозвали "копытно-балетным".

Для нас, суворовцев младших классов, было очень интересно проникать в курсантские казармы, где мы быстро приобретали новых друзей, которыми обычно были выпускники суворовских училищ.

Курсанты тоже не возражали против такой дружбы, поскольку к малышам приходили родители, или они получали посылки со сладостями, которыми с удовольствием делились со старшими. Маленьких суворовцев курсанты называли "кротами", потом появилось прозвище "щенки". Малышам казалось, что они такие же взрослые, как и их покровители. Мы с удовольствием чистили курсантские карабины Симонова, автоматы Калашникова, пулеметы, винтовки и гранатометы.

Во время торжественных маршей курсанты несли впереди строя знамя Ленинградского пехотного училища с двумя орденскими лентами, а впереди колонны суворовцев у знаменосцев было бархатное знамя Ораниенбаумских пулеметных курсов.

Самая младшая суворовская рота имела номер 10. В 1956 году приняли две роты: в пятый класс и в шестой класс. В декабре того же года было создано Московское СВУ (на базе Горьковского СВУ) и несколько москвичей из 5 и 6 классов перевелись в Москву.

С курсантами было не всегда все просто. Если кто-то из младших проникал к курсантам в казарму, окна которой выходили на улицу Ломоносова, не имея дружеских "связей", то они отлавливали смельчака и делали ему на кровати "салазки". Мальчишку клали на спину, а ноги задирали выше головы, по натянутой заднице лупили голенищем сапога. Я не помню, чтобы кто-нибудь жаловался офицерам-воспитателям, и поэтому полученные "салазки" считались некой разновидностью приключений.

Были среди курсантов и их командиров разные знаменитые личности. Известны были командир батальона и он же командир роты почетного караула майор Трошин с его казарменными афоризмами типа: "От меня до следующего столба 50 метров", старший лейтенант Чернопятов (ставший одним из первых генералов среди суворовцев) - выпускник Тверского СВУ, лучший строевик, старшина курсантской роты Петров и другие.

Выпускник Казанского СВУ Манзуркин Л. написал стихи о Трошине:

С Петровым связаны грустные воспоминания. Это был очень веселый парень, отличный спортсмен, наверное, хороший командир. Перед самым выпуском в 1957 году он заболел лейкемией и умер. Начальник училища генерал К.А.Лазарев привез лейтенантские погоны ему в госпиталь перед самой смертью. Панихида проходила в спортзале, все училище плакало.

Начальник училища часто проводил смотры с пением строевых песен. Курсанты пели залихватскую песню, в которой были такие слова :

И это, между прочим, такой уж важный факт,

Что мы слегка плевали и на Багдадский пакт.

Эх, тумба, тумба, тумба, Париж и Вашингтон ,

НАТО, СЕАТО, коль надо, разобъем!

и т.п.

Суворовцы пели, в основном, песни революционные или "Учил Суворов в лихих боях держать во славе российский флаг...". Пение всем нравилось и рота-победительница смотра получала переходящий кубок от начальника училища.

Первый раз нас, новобранцев, отпустили в город 4 октября 1956 года. Увольнительных записок не было, а были "личные знаки", круглые алюминиевые жетоны диаметром сантиметров 5, на которых по периметру было написано ЛДКСОУ, а в центре был выбит номер. Жетоны висели в канцелярии роты на общем щите на гвоздиках и выдавались дежурным офицером при выходе из училища в город. Все, кто были в увольнении, записывались дежурным офицером в журнал. Иногда удавалось незаметно “стянуть” личный знак и сбежать в “самоволку”. Но самоволки чаще совершались через самый широкий проем в чугунной решетке, отделявшей училище от Садовой улицы. Этот проем замазывали пачкающей черной краской, заматывали проволокой, а поток самовольщиков не убывал.

В город отпускали, если не было двоек, или они были "закрыты" положительной оценкой не ниже "4".

Первое время спальни убирали уборщицы, но классы убирали мы сами. Сверхсрочники, которые были помощниками офицеров-воспитателей, быстро научили нас подшивать чистые подворотнички на гимнастерку, но мы их сами первые полгода не стирали, а меняли на чистые вместе с носовыми платками по банным дням. В баню же училище ходило в будние дни рано утром, часов в 7, раз в неделю, когда в городских банях были санитарные дни. Строем все училище поротно шло километра полтора. Мылись в так называемых общих классах, где стояли металлические скамьи с мраморными досками, а воду набирали из кранов в оцинкованные тазы ("шайки"). Старшина роты привозил на машине мешки с чистым бельем, мочалки и хозяйственное мыло. Во время мытья в бане стоял шум и гам, летали мочалки и кусочки мыла. Но случаев травмирования в бане не было.

Уроки английского языка проходили каждый день в группах по 12-13 человек. Наш первый "англичанин" Семен Юльевич Фирштенберг, который был капитаном I ранга в отставке и до нас преподавал в Военно-морской академии, ставил произношение "вручную". Он тщательно мыл руки, и мизинчиком аккуратно ставил язык на то место, где ему надлежало оказаться для произнесения нужного английского звука. Благодаря такой методике и интеллигентному обращению с нами он получал от нас внимание и послушание. Поставленное таким путем произношение сохранилось у многих на всю жизнь.

Периодически в училище проводились "английские дни". Все команды подавались по-английски, и даже сверхсрочники заучивали несколько фраз, чтобы не смазывать общую картину. Командир роты следил за тем, чтобы суворовцы как можно больше тренировали свои навыки, а особо старательных поощрял альбомом для рисования, коробкой с акварельными красками или доставаемой из кармана карамелькой.

В свободное время после уроков особой популярностью пользовался бильярд, но не привычный, с шарами, а весьма оригинальный. Он представлял собой деревянное квадратное поле на ножках площадью примерно метр на метр с ограничительным бортиком и четырьмя лузами по углам. Вместо шаров использовались шашки, а поверхность фанеры была достаточно гладкой, чтобы шашки заменяли шары. Если не было кия, то играли любой палкой, иногда годился и конец черенка швабры для подметания пола. Полы, кстати, мы натирали с мастикой каждую субботу, отчего простыни были розового цвета, поскольку вечером бегали по полу босиком и ступни становились красными.

В качестве наказания за плохое поведение (не надел салфетку на грудь в столовой, шумел в строю, плохо вел себя на уроке и другие шалости) применялись наряды вне очереди. Это могло быть мытье унитазов в примитивном туалете, внеочередное дневальство по роте с субботы на воскресенье, натирание полов полотерной щеткой, уборка снега или подметание грязи в теплое время во дворе училища, уборка посуды в столовой после обеда или после ужина. Но посуду чаще убирали дежурные.

Первое время дневальный по роте ночью спал, а дежурил сверхсрочник, но в конце 5 класса нас допустили до ночного дежурства. Ночь разбивалась на несколько отрезков по 2-3 часа и дневальные сменяли друг друга. Чтобы не нарваться на дежурного по училищу в спящем состоянии применялись разные уловки. Сядешь на стул, прислонив его спинкой к входной двери, а дежурный обязательно разбудит, при входе толкая её. Успевай только сделать вид, что не спал.