Лейтенант Дмитрий Кожемякин командовал разведчиками на восточном скате высоты. Прикрывал фланг шестой роты. Разведчики отбили четыре лавинные атаки боевиков. Бандиты надеялись смять группу Кожемякина, ударить во фланг роте, сбросить десантников с высоты. Но выше гор могут быть только герои - десантники остались стоять на высотке, а бандиты откатывались вниз, усыпая своими телами склоны. Последняя атака оказалась последней и для лейтенанта.

Как говорят военные, отзвенел встречный марш, началась суровая проза жизни. Пошли трудные военные будни в нелегкое для армии время. Много задач - и все нужно выполнять. Но с первых дней стало ясно, что с этим лейтенантом можно идти в разведку, потому что какую задачу ему не поставишь - все выполняет, да еще как.
Начался учебный период. Лето выдалось жаркое. Забегая вперед, скажу: наверное, я как в воду смотрел, потому что сделал упор на боевую подготовку. Планирую двухсуточные занятия. Ставлю задачу командиру взвода. Смысл простой: он со взводом должен выйти в район и устроить засаду на машину роты. Докладывает, что все понял. Приказал приступить к выполнению задачи, а сам поехал сдавать парашюты. Возвращаюсь, ну думаю, поеду с другой стороны. Застану лейтенанта врасплох. Еду - все нормально, наблюдатели наблюдают - эти солдаты третьего-четвертого периода службы очень опытные. Вдруг, как из-под земли, выросли разведчики - орлы Кожемякина. Бой был скоротечным. Я сначала даже не понял, откуда они взялись. Подзываю лейтенанта, мол, доложите свой замысел.
По докладу понял, что решение было самое целесообразное и что лейтенант у меня непростой.
Утром вручаю ему пакет с другой задачей, сам уезжаю в точку стоянки и выставляю узел связи "противника"
Узел связи установлен, выставляю охранение, наблюдателей. Несколько раз переспросил, как понята задача. Думаю, что на этот раз фортуна от лейтенанта отвернется. Времени прошло немного. Тут зам. командира роты спрашивает разрешения, чтобы умыться, привести себя в порядок - рядом был ручей. Пожалуйста. Сам принялся инструктировать наблюдателя. Смотрю, что-то долго нет моего зама. Выхожу к ручью и вижу картину: в камышах сидит Дмитрий Сергеевич, а на мушке у него … мой заместитель! Это он прополз по болоту где-то километр, а потом устроил засаду на ручье.
Мне теперь уже стало самому интересно, потому что такой бурной и толковой инициативы от лейтенантов я не встречал давно. Скажу честно, незаметно для себя я проникся любовью и уважением к Кожемякину, даже стал называть Сергеевичем.
Наступил август. Часть роты убыла выполнять задачу в Республику Дагестан. Командиром роты поехал туда мой заместитель. Вызываю Дмитрия и говорю: "Ну, Сергеевич, теперь ты не только командир взвода, но еще и мой заместитель". Он в ответ: "Я готов". Со всеми задачами справлялся успешно.
Теперь немного о показных занятиях, которые в народе называют "показуха". Посмотрев один раз "показуху" роты, он сразу же включился в работу и, честно сказать, внес свою лепту в этот кропотливый труд, он и здесь оказался фанатом. Был такой случай. Нам поставили задачу подготовить показные выступления по рукопашному бою. Народу в роте тогда было мало. Говорю: "Придется, Сергеевич, встать в "коробку" самому". Он, как всегда: "Есть". Времени на подготовку было очень мало, и проконтролировать его у меня не было возможности. Настал день выступлений. Выходит на плац командир дивизии и дает команду: "Разведывательная рота - вперед!". Мои орлы бодро выдвигаются и начинают выступление. Доходят до того места, когда показываются действия разведчика "один против шестерых". Этот "один", конечно же, Кожемякин. Смотрю, и у меня волосы поднимаются дыбом, бойцы бьются с Димой в полную силу. Оказывается, чтобы было реально, он дал солдатам команду бить по-настоящему. Я стоял и думал: "Главное, чтобы он никого не убил". Но все прошло нормально. Ему я доверил роту для показных выступлений на День ВДВ в Санкт-Петербурге - на 60-летие нашей дивизии и на других ответственных мероприятиях. Знал, что он не подведет.
Он много работал в парке. Очень любил технику. Стоит отметить только один факт, что роте достался топливный заправщик, который не заводился, наверное, года два. Так вот, Дима Кожемякин представил это чудо техники через два дня в исправном состоянии. На сборах лейтенантов, когда он был на вождении, выполнил упражнение лучше всех. Я спрашиваю: "Откуда это у тебя, Сергеевич, тяга к танкам?". А он говорит: "Так ведь батя у меня танкист, и я не могу его подвести".
Еще вспоминается про технику такой случай. Отправляли мы ребят в Дагестан. Рота обеспечивала охрану аэродрома. Смотрю, командир взвода мой опаздывает, и каково же было мое удивление, когда из-за поворота гремя выруливает "Урал", а за рулем - Сергеевич. Подъезжает и говорит: "Ну и страху же я натерпелся". А все было просто. Он был старшим машины, а водитель молодой, который только в армии увидел эту машину. Когда выехали в город, у взводного глаза из орбит вылезли от езды рывками, вот он сам и сел за руль, чтобы людей не угробить и технику не разбить. Я спрашиваю: " Давно водишь?", а он отвечает: "Товарищ капитан, я за рулем с 12 лет".
Вот так он и служил. К концу учебного периода у всех в дивизии было твердое мнение, что это лучший командир взвода. Мы с начальником разведки дивизии планировали Дмитрия в командиры роты после приезда его из Чечни.
Вспоминается последний для него выход на полигон в январе перед самой Чечней. Собирались долго, он, наверное, обиделся на меня из-за моих бесконечных смотров и все приказы выполнял добросовестно, не любил, когда его проверяли. Был приказ гнать одну БМД своим ходом. Я назначил его старшим на машину и сказал, чтобы оделся потеплее. Утром при посадке смотрю, достает новый зимний шлемофон и говорит, это батя мне подарил, сейчас, мол, и обкатаем его. Доехали без приключений. По приезду оставил его ставить лагерь, а сам поехал согласовывать вопросы по стрельбе. Приехал поздно, смотрю, палатки стоят, печки топятся, меня ждут с докладом - просто работать. Он мне докладывает, что мы уже встали на довольствие в артполку и поэтому уже можно сходить на ужин. Ну пришли мы с ним на ужин, оказались самыми первыми. Сели за стол, и потом, кто бы в палатку ни зашел, все смотрели на нас. Оказывается, мы сели за стол начальника артиллерии, а после поездки на морозе и установки полевого лагеря Кожемякин выглядел настолько грозным, что к нему не решались подойти и предложить пересесть за другой стол. Мы спокойно поужинали и удалились.
Утром ставлю задачу на выдвижение на стрельбу, а это пять километров, и не просто по дороге, а по лесу и бездорожью. Был мороз, но Дмитрий умудрился быстрее привести солдат и никого не поморозить. Назначаю его старшим руководителем. Надо сказать, он очень быстро усваивал упражнения боевых стрельб и очень успешно их выполнял. Работал так самозабвенно и самоотверженно, что, приходя вечером, сразу засыпал. Так мы жили целую неделю, а потом вернулись на место постоянной дислокации и стали готовиться к отправке в Чечню. Накануне отлета я отвез всех в Череху (военный городок дивизии) и, проинструктировав личный состав, забрал Сергеевича. Вечером мы все собрались в роте - долго смеялись, вспоминая курсантские, лейтенантские годы. Потом на последнем автобусе он отправился во взвод. Утром я поехал проводить своих разведчиков, помог загрузиться им в самолет, крепко обнялись с ним, и ребята улетели. Я и не мог представить, что вижу Димку моего дорогого в последний раз. Он сказал: "Ротный, будет все нормально, жди".
Вернулся взвод, который он заменил. Одни уволились, кто-то уехал в Югославию. А потом эта страшная весть, которая поразила всех. Было такое чувство, да оно и сейчас есть, что мы как будто все осиротели. И сейчас в роте висит его фотография, и такое ощущение, как будто он стоит, смотрит на меня и повторяет одну и ту же фразу: "Ротный, все будет нормально, жди".
Вот и все. Скажу вам, что лучшего подчиненного у меня еще не было.

Гвардии капитан
Сергей Горячев