Нередко для поддержания собственного престижа приходилось доказывать свою способность выполнить то или иное упражнение, прыгнуть с крыши какой-либо хозяйственной постройки или из окна 2-го этажа, пробраться куда-то по крыше или подтянуться некоторое число раз на перекладине, отжаться на руках от пола или на брусьях, отстоять свою правоту в драке. И это приходилось делать достаточно часто. Помню, когда мы уже учились в предвыпускном классе, кем-то было высказано, а потом овладело всей ротой мнение, что настоящий смелый суворовец должен обязательно прыгнуть на своих лыжах с городского трамплина. Находился этот трамплин недалеко от суворовского училища на берегу реки Казанки. Обычно мы проходили мимо, когда шли на лыжах на длинные дистанции или просто уходили в те края, чтобы покататься с горок, которые там были покруче и поразнообразнее.

Надо сказать, что с лыжами мы были в хороших отношениях. У нас была большая лыжная база, где хранились лыжи для каждого суворовца, и зимой мы очень много времени проводили на лыжах. В те времена мы пользовались полужесткими креплениями, которые охватывали обувь и имели сзади замок. Такие крепления не обеспечивали жесткой стыковки лыжи и ноги, поэтому приходилось дорабатывать свои крепления для катания на лыжах с гор. Один из таких способов заключался в том, что мы вбивали в лыжи с боков в районе пятки небольшие гвозди, привязывали к ним шнурки и с их помощью закрепляли пятку на лыже. Получалось что-то похожее (очень отдаленно) на слаломные лыжи. Несмотря на такую экипировку, очень многие из нас освоили катание с самых крутых склонов, научились закладывать виражи на лыжах при спуске, чтобы объехать деревья, ямы, или для остановки после спуска.

Естественно, на склонах гор возникали свои соревнования: кто спустится с той горки, где еще не ступала нога (лыжа) другого человека, или с горы, с которой проехал товарищ. Причем для спуска выбирались достаточно сложные трассы, сопряженные с объездом стоящих на склоне деревьев или проездом по естественным неровностям. Выбирались самые головокружительные спуски, изобилующие неровностями, осваивались необычные стойки. Многие из нас научились спускаться с гор, тесно прижав друг к другу боковые части лыж. Получалась как бы одна лыжина удвоенной ширины. Чтобы не мешали крепления, одну ногу мы выдвигали вперед, и это помогало сохранять равновесие. Спустившись вниз, мы потом ревниво осматривали оставленный на склоне тонкий след, который в виде утолщения показывал нам места нашей нерешительности и неустойчивости. Следующим шагом было катание на одной лыжине. Суворовская лыжная практика потом сослужила мне хорошую службу, когда я впервые поехал в Терскол покататься на настоящих горных лыжах.

Однако, вернемся к нашему городскому трамплину. Трамплин был рассчитан на прыжки длиной до 20 метров и, кроме разгонного участка со столом отрыва, которые располагались на деревянной вышке, имел достаточно длинную и крутую гору приземления. Если встать на вершине этой горы под столом отрыва, то не видно, где кончается спуск, как он переходит в горизонтальный участок и каково состояние трассы, по которой ты должен проехать. А если залезть на вышку, где начинался разгонный участок, то оттуда был виден только небольшой верхний кусок горы приземления. Все остальное терялось в неизвестности.

Когда прошел клич “Все на трамплин!”, естественно, все начали тренироваться, чтобы прыгнуть с этой вышки. Вспоминаю, когда я первый раз просто попытался съехать с вершины горы приземления, то скорость внизу была такая, что при выходе с горы на равнинный участок центробежная сила так придавила меня к земле, что ноги разъехались в стороны и, естественно, я упал с лыж, сел на свою пятую точку. Потом, правда, мы научились съезжать с этой горы в специальной стойке, выдвинув одну ногу несколько вперед, и таким образом сохраняя устойчивость при выкате с горы. Следующим этапом был уже спуск с вышки с прыжком. Сколько же было комических ситуаций при выполнении этих прыжков, особенно на начальной стадии. Помню свой первый спуск. Когда с горы разгона я выехал на стол отрыва, меня начало усаживать назад и это движение продолжилось, когда я прошел стол отрыва и вылетел с него в воздух. Так я и вращался в полете до момента приземления на свою спину и последующего кувыркания вниз. Помню другой трагикомический случай, когда мой коллега из другого отделения (по-моему, это был Синев, хотя теперь я могу и ошибиться) сделал толчок ногами не в момент вылета со стола отрыва, а чуть-чуть позже, когда он его уже прошел и находился в воздухе. Это вызвало движение его лыж вниз и вращение всего тела вперед. Так он и приземлился на гору своей передней частью, включающей лицо, грудь, живот, что называется “мордой об стол”. Потом довольно долго его лицо хранило заметные следы того героического полета. После нескольких не совсем удачных попыток основная масса освоила прыжки с этой вышки, а некоторые с тех пор стали специально тренироваться в прыжках с трамплина уже на настоящих прыжковых лыжах и потом выступали в городских соревнованиях. В числе таких прыгунов был и Миша Станкевич. Он тоже вспоминает, что первую свою попытку совершил не столько по желанию, а скорее от отчаяния, чтобы не уронить свою честь. Когда он залез на самый верх трамплинной вышки, то тоже, не увидев своей предполагаемой трассы, возымел желание спуститься вниз по лестнице. Однако, лестница была обледенелой, скользкой, на ступеньках очень легко было навернуться и полученная таким образом травма показалась ему более опасной, да еще и ущемленное чувство гордости подало свой голос. В результате, махнув рукой на возможные последствия, он встал на лыжню и решительно покатился вниз. Естественно, он упал, но первый шаг уже был сделан. Дальнейшие дались легче. Через месяц он уже выполнил норматив третьего взрослого спортивного разряда по прыжкам и в награду получил для тренировок настоящие прыжковые лыжи.

А какое оживление царило в училище, когда проводились массовые соревнования между ротами или сдача норм комплекса ГТО. Особенно кроссы – легкоатлетический или лыжный. С утра все в училище шумело, бегали суворовцы в спортивной форме, приводя себя в порядок и морально настраиваясь на соревнование. Не все любили эти мероприятия, но участвовать в них все равно приходилось. При проведении кроссов офицерами организовывался контроль прохождения дистанции, чтобы нельзя было ее срезать. Но бегуны все же передавали друг другу информацию о расположении контрольных постов, и поэтому иногда некоторое сокращение дистанции нам удавалось. Во время больших зимних лыжных кроссов, когда в них одновременно участвовало все училище, на месте старта-финиша устанавливалась палатка, где можно было спрятаться от ветра, попить горячего чайку после дистанции и получить, если нужно, медицинскую помощь. Иногда это было крайне необходимо.

Бывали случаи, когда на каких-то участках дистанции приходилось идти против сильного ветра. Застывало не только лицо, но и некоторые детали, располагающиеся ниже живота. Для скорости в расчете на активное движение сверху надевалось достаточно легкое, не совсем теплое спортивное имущество. А снизу находились кальсоны, которые мы носили зимой и которые впереди имели не застегивающуюся прореху. Поэтому во время движения по дистанции все наше тогда еще не совсем мужское достоинство иногда вываливалось из прорехи и, оказавшись за тонкой преградой спортивного костюма или форменных брюк, подвергалось жестокому воздействию холодного встречного ветра. Несмотря на попытки спрятать это приспособление поглубже, через некоторое время все опять повторялось и этот пикантный орган начинал отмерзать вплоть до хрустального звона. Представьте себе, каковы были ощущения, когда после окончания дистанции все это начинало отходить от мороза! Правда, однажды пройдя через такие ощущения, мы уже стали перед кроссом применять некоторые меры предосторожности: одевать свои кальсоны задом наперед, чтобы прореха оказывалась сзади, или сверху кальсон дополнительно одевать плавки. Не так удобно, но от некоторых последствий спасало.

Говоря о физкультуре, я всегда с благодарностью вспоминал свое суворовское училище, которое дало разностороннее развитие в этой области, заложило крепкие основы для поддержания и сохранения здоровья и на всю жизнь подружило со спортом. Для подтверждения этого могу воспользоваться личным опытом. Вообще, в период обучения в училище я всегда был хилым малым, имел маленький рост и проходил все 7 лет обучения на левом фланге. Довольно часто был объектом для демонстрации силовых преимуществ своих одноклассников. Мои попытки продвинуться в спорте и получить официальное признание завершились тем, что к моменту окончания училища я смог вытянуть только на третий юношеский разряд по гимнастике. Это чуть больше, чем ничего. Я думаю, что это было связано с задержкой моего физического развития. Но крепкий фундамент все же был заложен. Когда я выпустился из училища, то достаточно быстро продвинулся по лестнице спортивных достижений, выполнив уже на первом курсе разрядные нормативы по нескольким видам спорта – лыжи, стрельба, волейбол, баскетбол, гимнастика, настольный теннис, а на пятом курсе обучения еще и по штанге. Причем по волейболу и баскетболу уже после учебы, проходя службу в НИИ Министерства обороны, много лет был бессменным участником команд управления, института, а затем и главного штаба ВВС среди частей центрального подчинения. По этим видам спорта мне был присвоен первый разряд, хотя мои физические данные (рост – 167 см) не особенно располагали к успехам в этих видах. Кроме того, уже в возрасте более 40 лет я вдруг попробовал заняться карате, причем в стиле Кио-кушин-кай (стиль полного контакта), вступив в группу значительно более молодых офицеров, и добился определенных успехов, обогнав большинство из них и дойдя до 6 кю (синий пояс). Иногда мне приходилось заменять на занятиях нашего сансэя (тренера) и самому руководить тренировками своих коллег.