Французскому языку наше отделение учил старший лейтенант, а потом капитан Юрий Ефимович Штейнсапир. В соседних классах преподавал Юрий Алексеевич Герн. Юрий Ефимович имел характерную внешность, в которой наиболее заметными частями были большой лоб и внушительная нижняя челюсть, за обладание которой он получил кличку “la machoire” (то есть “челюсть”). Иногда он любил сладко зевнуть во время уроков. И вот в один из таких моментов, когда он сладко раскрыл рот и от удовольствия закрыл глаза, сидящий на передней парте Валера Завальский аккуратно, чтобы не коснуться, сунул ему в рот ручку. Мы все прыснули от смеха. Юрий Ефимович встрепенулся, а Валера быстро убрал ручку и сидел, как ни в чем не бывало. Об этом случае мы рассказали Юрию Ефимовичу только много лет спустя.

Задумываясь о секрете наших прочных знаний в языке, я вижу его в особенностях применявшегося метода преподавания, позволявшего в течение короткого, 45-минутного урока опросить каждого из нас по несколько раз и не оставлявшего возможности помечтать или подремать.

Итак, типичный урок французского языка, который проводит Штейнсапир. Встреча преподавателя, доклад дежурного и приветствие по-французски. Урок только начался, а каждый из нас уже получает по четвертушке тетрадного листа, на которой - ровно десять строчек. Мы проставляем в уголочке листа свои фамилии и сейчас же слышим перечень русских слов, - мы должны писать на листке их французские значения. Темп диктовки такой, что успеть за ней можно лишь в случае, когда ты эти слова выучил и твердо знаешь. Если заглянешь в листок соседа, то обязательно пропустишь одно-два следующих слова и отстанешь, что чревато весьма прозрачными санкциями. После записи десятого слова листки быстро передаются сзади вперед и собираются. Времени на дописывание при этом не дается. Попытки на бегу дописать пропущенные слова строго пресекаются. Итак, одну оценку ты уже заработал.

Следующий этап - чтение заданного для подготовки французского текста. Процедура такая: по команде “Attention! Allez! (Внимание! Начали!)” включается секундомер - на 12-15 строк текста тебе отпущено 30 секунд. Каждые 10 секунд лишних, и оценка за чтение - на балл ниже. Когда текст зачитан, вопрос ко всем: “Какие были ошибки?” После того, как кое-кто выскажется по этому поводу, преподаватель фиксирует не замеченные или сознательно не отмеченные нами оплошности товарища (делать вид, что ошибок не было, - пустой номер) и подводит общий итог в баллах. Успевают почитать человек пять-шесть, а поучаствовать в “ловле ошибок” - практически все. К тому же последнее приносит дивиденды в виде дополнительной пятерки или повышения ранее заработанной тобой оценки на один балл. После такой проверки преподносится новый материал, причем мы должны активно участвовать в этом процессе, и даются домашние задания. Для того, чтобы хорошо подготовиться к очередному уроку, необходимо во время самоподготовки выучить новые слова, а кроме того, несколько раз прочитать заданный текст. Поэтому нам разрешалось для отработки чтения выходить из класса, где проходила самоподготовка, в коридор и, вышагивая по нему, бубнить текст от начала и до конца. Иногда текст после такого неоднократного прочтения просто запоминался наизусть, и можно было его докладывать без учебника. Не случайно некоторые особенно примечательные тексты запомнились на многие годы и без труда воспроизводятся даже в настоящее время, хотя специально не обновлялись.

Но самое главное - занятия языком в классе не кончались. Мы участвовали в конкурсах на лучший литературный перевод французских текстов, занимались в кружке французского языка, где слушали с магнитофона (тогда это был “Днепр” с зеленым “волшебным” глазком) и заучивали песни Ива Монтана, впервые приехавшего тогда в Советский Союз. В училище устраивались целые дни французского языка, когда все предметы велись на языке и даже прибывающей комиссии докладывали по-французски, несмотря на то, что она только хлопала глазами... Интересно отметить, как проводились конкурсы на лучший перевод. Они проходили в несколько этапов. Сначала на всех этажах училища, в каждой роте развешивался на стенах отрывок какого-то французского литературного произведения, и любой суворовец мог подготовить свой вариант перевода этого текста, который надлежало опустить в специально расставленные или развешанные урны до обусловленного в положении о конкурсе срока. После проверки результатов наших трудов вывешивался список суворовцев, прошедших этот первый этап конкурса и допущенных ко второму туру. Таких уже было меньше, но все же около 20-30 человек. Их уже собирали в аудитории, кабинете французского языка, и для перевода одинакового для всех текста отводилось время около 1,5 часов. Разрешалось при этом пользоваться словарями. Победители 2-го этапа торжественно объявлялись по всему училищу и награждались памятными подарками. Чаще всего это были книги на французском языке с соответствующими надписями, подписями и печатями на форзацах. Очень приятно бывает уже сейчас взять такую книгу, подержать ее в руках и вновь наполниться гордостью за свой давнишний успех.

Подобные миниконкурсы устраивались для нас и на занятиях кружка французского языка. Наш интерес к его изучению подогревался еще и тем, что за победу в конкурсе можно было получить какой-нибудь сувенир. Причем представляла интерес сама процедура награждения. Юрий Ефимович выкладывал на стол все приготовленные сувениры. Это были небольшие книжки русских и французских авторов, блокнотики, перочинные ножи, мягкие резинки-стерки, цветные линейки, перья, карандаши с резинками, какие-нибудь шоколадки или конфетки. И к этому столу вызывались победители в порядке занятых ими мест. Представляете, какой простор для выбора был у первого и что оставалось последним. Как хотелось быть на таком параде впереди! Мне кажется, что все эти сувениры Юрий Ефимович приобретал на свои собственные деньги специально, чтобы еще хоть чем-то немного порадовать нас. Должен сказать, что при серьезном отношении к языку вполне можно его прилично выучить в школе, что и имело место у большинства наших суворовцев.

Каждый преподаватель применял свои хитрости для того, чтобы заинтересовать суворовцев и поощрить их на прилежное обучение. Константин Николаевич Редозубов, воевавший на пикирующих бомбардировщиках, а потом служивший летчиком-инструктором, привнес в практику преподавания французского языка свой инструкторский опыт. В летной подготовке широко используются наглядные пособия для изучения летчиками района полетов. На основе такого же подхода он разработал и сам смонтировал с использованием подручных средств стенд для проверки знания слов по определенной тематике. Стенд действовал от батарейки карманного фонаря, для изготовления контактов были использованы гильзы от мелкокалиберной винтовки. На стенде размещалось 50 картинок, для которых нужно было указать правильные значения французских слов или наоборот подобрать к слову правильную картинку. При прикосновении указкой к правильному значению слова или нужной картинке высвечивалась оценка 5, при ошибке – оценка 2. Таким образом за 10 – 15 слов уже можно было понять, насколько хорошо суворовец подготовился к уроку. Тематику занятий можно было менять путем замены верхнего листа с картинками. Таких листов было также заготовлено много. Картинки были нарисованы одним из суворовцев, предположительно это был Станислав Брянский из 11 выпуска. С помощью такого стенда даже регулярно отстававшие ребята стали проявлять интерес и старались выглядеть прилично при ответах. Кроме такого стенда использовался диапроектор, с помощью которого на экране или просто светлой стене показывался слайд на несколько секунд, а потом суворовцы должны были по памяти назвать по-французски максимально возможное количество изображенных там предметов. Естественно, слайдов тоже было много и разных.

После нашего выпуска в училище был введен режим усиленной подготовки суворовцев по иностранному языку. Каждую неделю на него отводилось до 12 часов, потом нагрузку несколько уменьшили – до 8 часов. Многие ребята при таких занятиях настолько прилично знали язык, что могли за время уроков прочитать газету “Юманите” и в конце урока пересказать по-французски наиболее интересные материалы. По воспоминаниям Редозубова К.Н. очень хорошие знания демонстрировали ребята из 11-го выпуска Саша Попов, Юра Майоров, Стасик Брянский. Саша Попов после окончания училища пошел учиться в Университет и выбрал для изучения уже итальянский язык, после первого курса стал дополнительно изучать испанский язык и к окончанию обучения практически свободно владел всеми этими языками. После обучения он преподавал иностранные языки в дипломатической академии.

К сожалению, поступив после суворовского в Рижское высшее инженерное авиационное училище, я был вынужден переучиваться на английский. Однако к концу первого курса у меня знание этого языка были ничуть не хуже, чем у однокурсников, которые учили английский в школе. И в дальнейшем основными иностранными публикациями, с которыми мне приходилось знакомиться по службе, были англоязычные. Тем не менее, я до сих пор отлично помню полюбившиеся французские стихи, песни Ива Монтана, и чтение французских книг не ставит меня в тупик.

Юрий Ефимович был также хорошим шахматистом, кандидатом в мастера спорта, и кроме кружка французского языка вел шахматный кружок, в котором с удовольствием занимались суворовцы разных рот. После нашего ухода из училища Штейнсапир был переведен в Ленинградское СВУ, где продолжал работать долгое время. Много труда уделил изучению и совершенствованию методики обучения иностранным языкам, написал большое количество книг и статей по методическим проблемам и несколько учебников французского языка, в том числе специально для суворовских училищ.

Кстати, совсем недавно в Москве, когда мы отмечали в суворовском клубе 70-летие Юрия Алексеевича Герна, наши однокашники – Женя Лебедь, Саша Путилов – доложили ему, как когда-то в училище, на французском языке, зачитали написанный по-французски адрес, а потом мы все вместе спели несколько монтановских песен. Юрий Алексеевич был очень растроган.

Спасибо, Юрий Ефимович, Юрий Алексеевич и Константин Николаевич, за хорошую школу!