www.svu.ru |
Новости Газета Гостевая книга Форум Контакты |
|
Задача, поставленная перед группой, была не очень сложной, но именно на таких мероприятиях сгорело немало наших людей. Агентурная работа в Чечне проходила в условиях клановой борьбы, кровной мести, борьбы за власть между полевыми командирами, в обстановке постоянно меняющихся политических ситуаций и прочих факторов. Завербованные агенты зачастую были двойные, подставные, другие же в силу отсутствия опыта попадались в сети контрразведки духов, после чего те старались заманить в засады наши спецподразделения и уничтожить, а если повезет – взять в плен. Агент “Фикус” был проверенным и ценным кадром, благодаря которому нам удалось провести несколько результативных мероприятий. За последние полгода он первый раз вышел на связь и назначил встречу в условленном месте. Место находилось в лесистом ущелье недалеко от его родного аула, куда он периодически выходил из своего отряда на отдых, и где можно было при соблюдении конспирации и определенной сноровке выйти с ним на прямой контакт. Моя тройка была слаженной и сработанной группой, которую я сформировал и выпестовал с ноля, начиная с базы ГРУ в Подмосковье и заканчивая несколькими удачными операциями здесь, в Чечне. В селе Ичкой мы должны были организовать взаимодействие с собрами, совместно с которыми под видом обычного рейда выйти для проверки паспортного режима в соседний с местом конспиративной встречи аул. Только в него моя группа не войдет, а высадится по дороге, после чего ноги в руки и марш-бросок по горам к месту встречи. Когда командир сводного отряда, уставший и злой подполковник с красными глазами, встретил меня и повел к себе, попутно рассказывая о подготовленной группе, названная им фамилия командира группы собров, отвечающего за мое прикрытие, кольнула сердце. Жуков… неужели Серега?… Да, это был он, постаревший, погрузневший как матерый зверь, с типичной спецназовской прической типа “площадка” под Ван Дама. Он узнал меня сразу, секунду недоверчиво рассматривал, после чего обхватил руками и закружил по комнате. Его командир и мои мужики с удивленными улыбками смотрели на нас, и я разжал его руки: - Потом поговорим… Сергей, давай определи сначала моих мужиков, накорми, спать уложи…- он смотрел на меня с такой радостной глупой улыбкой, что я не выдержал и сам засмеялся, – и наливай, а то уйду… Потом мы сидели, немного пили и много говорили. Каждому было, что рассказать о себе, об общих друзьях и знакомых… - Как Максим? - вдруг спросил Сергей, - Куда после Германии попал? Где сейчас…? – и увидев мое лицо, замолчал, – что случилось? - В Буйнакск он после Германии попал.… Нет больше Максима. И жена погибла. Чудом сын остался жив. Выживу сам – усыновлю. Пока не разрешают. Добился, чтобы перевели его в детский дом в Подмосковье, Генка из Москвы к нему мотается, отвечает за него…. Он сейчас по нашим меркам неплохо в Москве сидит, свою фирму открыл, дела в гору идут. Коммерсант хренов. Мы говорили допоздна. Обменялись адресами. И решили, что завтра, после операции, договорим. Утром следующего дня мы двумя БТРами тронулись в путь. Свежий утренний ветер приятно обдувал лица, щекотал ароматами спелой травы и листвы. Война казалась нереальной, настолько все было мирно и красиво. Только серьезные лица спецназовцев, напряженно всматривающихся в густые заросли говорили о том, что эта красота в любой момент может взорваться автоматной очередью или разрывом гранаты. На повороте возле горной речки моя группа соскочила с машин и растворилась в лесу. Время “Ч” пошло. У нас было в запасе шесть часов. Через шесть часов, на обратном пути Сергей с собрами должен забрать нас в этом же месте. Мы шли с максимальной скоростью, позволяющей оценивать обстановку и слушать лес. За несколько километров до места контакта что–то меня насторожило. Не могу объяснить что именно…. Это чувство у меня стало появляться еще в Афганистане. Экстремальный разум, который предупреждал об опасности. И которым нельзя пренебрегать. Интуитивно я чувствовал опасность, то, что может нести смерть…. Я остановился. Сзади в спину ткнулся Петро, 2-й номер, за ним Коля, 3-й. Я приложил палец к губам и знаком показал им слушать каждому в своем направлении. Через несколько минут мы сомкнули головы в кружок. - Что слышали? - Да вроде бы все чисто. Только… - Что только? – мне было важно получить подтверждение своих ощущений. - Тише становится, а в том направлении, куда идем, что–то уж слишком тихо, даже птицы не щебечут. Я задумался. По карте до точки контакта оставалось около двух километров. Если бы я организовывал засаду, то начал размещать посты наблюдения за противником как раз где-то на этом же расстоянии. Все сходилось. Впереди ждала смерть, она и разогнала все живое в округе. Развернуться и уходить было нельзя. Свои ощущения к отчету о проведенном мероприятии не пришьешь, начальству причину не выполненного задания не объяснишь. Получить подтверждение засады на месте встречи с проверенным агентом можно только чьей–то, в лучшем случае - кровью, в худшем – смертью. Оставалась надежда, что нас еще не обнаружили и можно спасти своих людей. - Петро, остаешься за старшего. Дальше я пойду один. Сейчас аккуратно, тихонько выходите вон к тому хребту и ждете меня возле ручья. Если все нормально, то через два часа встретимся. - А если не нормально? – Петр задумчиво смотрел на меня. - То выходите сами к месту эвакуации и дальше по плану. Самим в героев не играть, если там засада, то лучше быть одному трупу, чем трем, - я начал говорить жестко, в приказном тоне, что допускал крайне редко, в исключительных случаях. - Вообще командир должен командовать, а не совать голову к черту в пасть. Давай лучше я пойду, - уверенно взглянул на меня Петр, - не переживай, не подведу. - Я кстати тоже не отказываюсь, - улыбнулся Николай. - Так, хватит в демократию играть, будете командирами – будете принимать решения, а сейчас - вперед. И мужики – если что – уходите. Так мне легче будет…. - Командир, прекращай, все нормально будет, мы тебя еще женим, - глаза мужиков смотрели с грустью, каждый понимал, что это война – и что будет через минуту – одному богу известно. Я уходил в неизвестность и спиной чувствовал взгляды друзей. Солнце пробивалось сквозь густую листву деревьев и ласково подбадривало, но это было чужое солнце, и оно светило не для меня. Чем ближе я подходил к месту встречи, тем сильнее чувствовал угрозу, притаившуюся в лесу. Вот в просвете деревьев промелькнула просека, на противоположной стороне которой возле старого пня меня должен ждать связной. Пока что враг ничем не обнаружил себя. Ну что же, поиграем в дурачка…. Я внимательно осмотрел местность и выделил места, где бы расположил своих людей, если бы организовывал засаду. Выбрал место для себя, где можно было подольше продержаться в одиночку, еще раз наметил план действий. Ну что – с богом! Дальше продвигался, уже особо не таясь, только изображая конспиративность и периодически давая назад загадочные сигналы воображаемым напарникам. Приближаясь к пню, заметил, что возле него сидит знакомая фигура – “Фикус”! Неужели все нормально? Я поднялся и в открытую пошел к нему. Под ногой громко треснула ветка, но осторожный “Фикус” даже не вздрогнул, и я понял, что он свое уже отбоялся… Счет шел на секунды, я знал, что обнаружу через несколько мгновений – перерезанное горло или удавку на шее “Фикуса”. И решил начать первым. На ходу, неторопливым движением, как на занятиях по огневой подготовке, разогнул усики на чеке гранаты всех времен и народов Ф-1, спокойным движением вытащил кольцо, и, испытывая странное мазохистское удовольствие от того, что, скорее всего враг еще не уверен, что я раскусил его и потому не понимает, что я делаю, и поэтому даст мне сделать это, широко размахнувшись, швырнул гранату в место предполагаемой засады. Последующий мой прыжок к выбранному месту, чья–то автоматная очередь, маты на чеченском и русском языках и взрыв гранаты практически совпали во времени. По чьим–то стонам и крикам я с удовлетворением понял, что не все успели спрятаться от смертоносной гранаты. - А вы как хотели, а кому щас легко? – чувство страха пропало, мощный приток адреналина наполнил тело знакомым ощущением легкости, злобы и азарта. Чечены были со всех сторон. Как я и предполагал, уходить было некуда. * * * Петр с Николаем смотрели в спину командиру. Нехорошее предчувствие тревожило душу. - Ты думаешь, он нас бы бросил? – Николай вопросительно взглянул на Петра. - Нет. Он бы все сделал, чтобы спасти нас, даже ценой своей жизни. Что он и делает сейчас, - Петр повернулся, подхватил снаряжение, – пошли. От души напившись горной холодной воды, они залегли недалеко от ручья, замаскировавшись в указанном командиром месте. Ожидание было тягостным. Оба напряженно вслушивались в тишину, руки лежали на оружии, как будто они были с командиром рядом, готовые прикрыть его огнем. Гулкое эхо взрыва, сопровождаемое лающими автоматными очередями, разбило тишину как елочный стеклянный шар. - Эфка, командир, - они переглянулись. Командир был жив, что подтверждалось то затихающей, то разгорающейся перестрелкой. - Выходи на связь, группу поддержки сюда и военных на блокировку района, - команда Петра была излишней, Николай действовал четко и быстро. - Аргон, я – Курьер, прием! - На связи Аргон! – моментально отозвалась станция. - У нас ситуация семь, как понял? - Понял вас – ситуация семь, ваши координаты? - 19 – 31. - Понял вас – 19-31, ждите. - Марс, я – Курьер, прием! - На связи! – взревела рация голосом командира группы собров. - Выходите на контрольную точку! - Уже идем! Петр взглянул на Николая. Машина была запущена в действие, но она была такая громоздкая и неуклюжая, что приходилось глубоко сомневаться, что командир сможет столько продержаться. Реально вся надежда была на собров, которые могли выйти сюда минут через сорок. Когда же военные перекроют этот район, от боевиков и следа не останется. Еще надежда была на вертолет, но и ему для прибытия на прикрытие командира с воздуха потребуется минимум час – полтора. - Николай, встречай собров, я – к командиру! Николай взглянул Петру в лицо, понял, что спорить бесполезно, кивнул головой. * * * - Русак! Жить хочешь – сдавайся! - Ага! Без ушей, без носа, с набитым арбузными корками вместо кишок животом, - пробормотал я себе под нос, - зашибись, хочешь – живи, не хочешь – не живи! Жить хотелось, но хоть надежда и умирает последней, я понимал, что еще живу только потому, что мне дают жить, так как хотят взять живым. Патроны экономил, стараясь, чтобы их хватило на как можно большее время. - Урус, ложи ствол, мы тебя не тронем! - И ждет меня горячий чай, теплая постель, нежный поцелуй…. А вот хрен вам, с бородатыми не целуюсь… - ерничал я себе под нос, периодически постреливая в сторону подозрительных звуков, так как высунуть голову из-за дерева и оглядеться мне не давали, зажимая плотным огнем, - и вообще, мне мама с незнакомыми дяденьками не разрешает разговаривать. Долго так продолжаться не могло, когда чечены поймут, что меня им не взять, меня просто уничтожат. Пока что они по моим очередям неплохо определяли, где у меня приблизительно находится голова, и прицельно шквальным огнем лупили туда, где у меня должны были находиться конечности. Им удалось зацепить мне правую ногу и левую руку, но не сильно, так как я вполне мог ими шевелить, по крайней мере, кости были целы. Внезапно огонь стал плотнее, бить стали на поражение, и я понял, что отведенное мне на раздумье время кончилось. Или кончилось их время, отведенное для захвата меня. Не могут же они сидеть и месяц ждать, когда я созрею. Когда в ход пошли гранаты, и меня контузило, я потерял отчет времени и контроль над своим телом. Это было самое страшное – попасть в плен. Непослушное тело еще немного слушалось, с трудом нажимая на спусковой крючок АКС и куда–то стреляя. Я не заметил, как кончились патроны. Все плыло словно в сильном тумане, кровь хлестала из меня как с решета, когда я достал последнюю, “мою” гранату. Чечены подходили ко мне осторожно, наставив стволы и что–то по своему гыргыча. Я лежал на боку, с неестественно подвернутой под себя правой рукой, весь в крови, грязи и соплях, и мне было на это глубоко наплевать. Я лежал и смотрел на небо, по которому куда–то бежали такие красивые белоснежные облака. Я не увидел, а скорее почувствовал, что кто–то подошел и хочет помешать мне любоваться этими белокрылыми лошадками. - Умри, шакал, - пролаял рядом чей-то гортанный голос. Я попытался изобразить улыбку и последним усилием откинулся на спину, освободив правую руку, из разжавшейся кисти которой выкатилась Ф-1. - Орлы живут не только в горах, - прохрипел я, но кажется, меня никто не услышал… * * * Петр мчался во весь опор, надеясь успеть на подмогу к командиру. Он понимал, что и вдвоем они не спасутся, но была надежда на то, что он сможет сбить их с толку, отвлечь от командира часть духов на себя, протянуть время, а там, дай бог, и собры подтянутся. И из-за торопливости нарвался на духовский пост прикрытия. Бой шел совсем близко, когда что-то ударило его в грудь, и уже падая, он услышал звук выстрела. Пуля прошла по касательной к груди, скользнув по ребрам и пропоров кожу. Он переполз в ложбинку между деревьями и дал очередь в направлении, откуда стреляли. Его сразу заставили вжаться в землю, открыв шквальный огонь. Петр высунул автомат и опять дал очередь, и пока противник поливал это место, по ложбинке пополз выше. Командир был жив, что подтверждалось усилившимся автоматным огнем и разрывами гранат. Внезапно огонь утих. Тишина была страшной, неужели все?… Внезапно разорвавший тишину мощный взрыв гранаты раскатистым эхом полетел по горам и Петр понял, что командира больше нет. Слезы и ненависть душили его. Он стрелял короткими очередями, надеясь, что теперь пришел и его черед. Надеясь, что теперь духи придут и за ним. И страстно желая этого, надеясь задержать их, пока не подойдут собры и не будет оцеплен район, чтобы ни один дух, виновный в смерти командира не ушел. И понял, что они уходят. Его сдерживал огнем один противник, и тот, судя по удаляющимся выстрелам, тоже начал отходить. |
<<назад |
Кадетская организация | Поиск однокашников | Кадетские биографии Исторический календарь | Кадетская библиотека | Учебные заведения |
||||||
|